Персональная страница публициста Олега Кипкало. Красная комната.



Олег Кипкало.



Красная комната.   По И.Бергману.

Красная комната. Четыре женщины. Одетые в белое. Одетые в черное. Одна из них умирает.

Они двигаются по комнате, переходят с одного места на другое. Садятся, встают. Поворачиваются. Смотрят в окно. Смотрят друг на друга. Молчат.

Время от времени кто-то из них закуривает. Взгляд то ли задумчивый, то ли отрешенный. Ярко-красные губы, обволакивающий бледное лицо дым.

Умирающая ходит вместе с другими. Или уже умершая. Знает ли она ? Знают ли они ? Молчание затягивается.

Темно-красный свет. Окна закрыты. Все вокруг незыблемо аккуратно. Все - на своих местах. Все - непоколебимо.

Красный диван. Темно-красный шкаф. Стол, покрытый красной скатертью. Красные кресла в углах, красные стулья у стола. Посреди комнаты - большая красная кровать.

Комната кажется огромной, но только кажется. Она наполнена вещами. С избытком, с изяществом. Они - везде. На полу, на стенах, даже на потолке.

Красный цвет. Иногда он меняет оттенки. Иногда становится почти алым, но ненадолго. Потом все возвращается.

Кровать пуста. Женщины ждут. Одна из них должна лечь. И тогда все прояснится. Все станет понятным, исчезнет молчание, придут слова, на лицах появятся виноватые улыбки.

Напряжение не хочет растворяться, оно бродит по комнате комком. От взгляда к взгляду, от сигареты к сигарете. Красивые лица. Холодные руки. Длинные, ухоженные пальцы. Покрасневший воздух.

Крика не будет, он не вырвется из багрового напряжения. Крик притаился, замер в своей темнице, вцепившись кровоточащими когтями в стальную решетку. Ему нет места в красной комнате, как не нашлось в ней места ни боли, ни утешению.

Она должна понять. Или захотеть. Одна из них. Или не выдержать, расслабить плечи, сесть на кровать. На краешек кровати. Кротко, безропотно. Этого будет достаточно. Взгляд станет ясным, лицо - живым.

Дневной свет просочится сквозь непроницаемость тяжелых красных штор. Вытесняя собой венозную багровость. Все вокруг станет светло-красным. Откроются двери, ворвется суета.

Милые лица, ласкающие слова. Приятная, успокаивающая потрепанность. Обнадеживающая мимолетность. Такой сладостный обман. Какие же вы все хорошие. Как же быстро вы меня забудете. Как же вы этого хотите. Поскорее, поскорее.

Отвести руки за голову, сладко потянуться. Пульсирующая во всем теле истома, легонько покалывающая, плавно переходящая в томное изнеможение. Хочется поднять колени и крепко прижать их к груди. Но не хочется так напрягаться, как хорошо просто лежать.

Счастливая улыбка покойницы. Немножко вскрикнуть от блуждающих по телу обезумевших иголочек. Словно внутрь запустили ежика, почти колючего, почти плюшевого.

Да, вскрикнуть. Но лишь слегка приоткрываются потяжелевшие от перезревшей нежности, влажные губы. Ярко-красные. Коснуться их кончиком языка. Тоже влажного. Розового. Наверное, горячего.

Нужно всего лишь присесть на краешек кровати. И взгляд станет ясным, лицо - живым, улыбка - счастливой. И наступит сладкое изнеможение.

Красная комната. Четыре женщины. Одна из них умирает, или уже умерла. Она знает, они знают. Багровое напряжение. Густое. Хищное. Почти черное.

Промелькнула кротость. Во взгляде, или в движении, или в уголке губ. Этого достаточно. Кровавый воздух. Красные птицы. Ласкающие слова и обезумевшие иголочки. Какие же вы все хорошие. Как же вы этого хотите. Поскорее, поскорее.

Олег Кипкало.

23.01.09.





На главную.